Матвей Павлович вошёл в кабинет, прикрыл за собой дверь, и только тогда позволил себе выдохнуть. Не шумно — чуть заметно, как будто сбрасывал с плеч невидимый груз. Кабинет встречал приглушённым полумраком: жалюзи были опущены, из щелей пробивались тонкие полоски света, ложась на ковер пыльными прутьями. В углу лениво потрескивал электрокамин, возле которого валялись сигаретные пачки, пара пустых коробок от гильз, и начатый, но недопитый, тёмно-зелёный коньяк. Он сел в кожаное кресло, которое скрипнуло под его тяжестью, и потянул руку к рамке на столе...

Галь-Рикки проснулся в холодный предутренний час от того, что Гидеон Вердер осторожно тряс его за плечо. На расстоянии вытянутой руки от него едва слышно сопела во сне Кейт, свернувшаяся калачом, точно котенок. Умирающая ночь готовилась к уходу в хмурое царство теней, снаружи подвывал как большая бездомная собака ветер. - Вставай и буди свою Проводницу, - прошептал Вердер, - нам пора выступать. Галь-Рикки неохотно вылез из-под вороха одежды. Тело требовало отдыха, тех четырех часов, что они провели...