- Я же дочь Ваша, барин, помилуйте! - кричала девочка, но помещик ее даже не слышал. - Я же дочь Ваша, - плакала она, пока с нее срывали бедное платье. - Разве же так можно! Ставни были закрыты наглухо, и - как будто одного этого было мало - на окнах стояли ещё и крепкие кованые решетки. Хотя ни одной несчастной запертой в тесном тереме девушке в здравом уме не пришло бы в голову пытаться выбраться из своего заточения - наказание за одни мысли о побеге было таким ужасающим, что проще уж самой воткнуть себе нож в грудь...

- Какая внучка у тебя, Василь Дмитрич, черноглазая, да белозубая. В кого такая? Или не твоя? - Как же не моя, моя, барин, как раз и есть моя... Раз в поколение такая родится, уж столько лет прошло...сына моего, Аркадия внучка, а мне уж правнучка будет. - Но как же, Василь Дмитрич, у вас же все белоголовые... Я же вас, Евсеевых всех знаю, вы у моего деда же были...в его работниках... Ваши предки...верой и правдой служили... - Были барин, были, а откудова мы такие взялись, знаешь? Служили барин, и прадед мой, был приказчиком, и дед, и отец, и я...