— Если там будет Машка со своей Леркой, то мы не приедем! — заявила Ольга. — Ну доча, как же так? Родные люди, разве можно считаться? — плача, спросила мать. — Ты слышала, что я сказала? Нет!.. Такая вопиющая несправедливость произошла, а тебе всё равно, что ли? — обиженно протянула Ольга. — А Боря? — Борька тоже не приедет. Мы все на Машку обижены, так ей и передай, подстилке. Ишь, ужом ползла, а от тётушки добилась, чего надо. Хитромудрая, — едко заявила Ольга. — Улечка сама так захотела! Никто не добивался...

Свою двоюродную бабушку я знала плохо. Так уж получилось, что жила она в другом городе, и виделись мы крайне редко, в основном на каких-нибудь общих семейных торжествах, где она всегда казалась мне какой-то незнакомой, далекой старушкой. Её лицо было покрыто морщинами, как карта старого мира, а глаза, хоть и добрые, но смотрели как будто сквозь тебя, куда-то вдаль. Если бы не мамина настойчивая просьба, я бы никогда не согласилась ухаживать за ней. Мне было почти двадцать, я училась в педагогическом, жила в общежитии, и у меня была своя, насыщенная студенческая жизнь...