– Ты... ты чё, мам, вообще с катушек съехала? – прохрипел он, поднимая на меня взгляд. – Что это за цирк? – Дим, сынок, помоги, а? Занеси на кухню. Я едва переступила порог, руки оттягивали два тяжеленных пакета. И тут же в ответ донеслось раздраженное: – Мам, ну, блин, отстань! Я занят! Этот голос, ленивый и недовольный, ударил меня посильнее, чем ледяной ноябрьский ветер, от которого я только что спряталась в квартире. Я молча прошла на кухню. Силы покинули меня. Пакеты с глухим стуком опустились на пол...

— Совсем разленилась, займись уже делами, — распорядился Игорь, затягивая узел на шёлковом галстуке в тон своему новому костюму. Он бросил на жену быстрый, оценивающий взгляд, в котором не было ни капли тепла. — Я уезжаю к маме. У неё сегодня юбилей, как ты помнишь. Или уже и это из головы вылетело? Марина молча стояла у окна, глядя на серый, моросящий питерский дождь. Она не обернулась. Её плечи были опущены, а старый, выцветший халат, казалось, стал её второй кожей. Она помнила. О, ещё как она помнила про юбилей Светланы Аркадьевны...