Когда я была маленькой, я мечтала выйти замуж за художника — не просто за человека с кистями и красками, а за волшебника, который видит мир под другим углом. Мне казалось, что такие мужчины слышат музыку в шуме дождя, замечают оттенки заката, которые ускользают от глаз остальных, и способны разглядеть в женщине не просто лицо, а целую вселенную. Я представляла их с вечно запачканными пальцами, в свитерах с крапинами краски, с лёгкой небритостью, запахом льняного масла и терпкой ноткой кофе. Их глаза — как тёплые омуты, в которых можно утонуть, их молчание — не от холода, а от глубины...

— Иван, мне очень приятно познакомиться, но меня удивляет ваша халатность! Ваш мальчик без присмотра уже однажды сжег эту кухню, пострадал, и сейчас рисковал снова получить ожог! Что должно случиться, чтоб вы начали уделять внимание сыну, а не работе? Что для вас важнее? — Василиса и сама от себя не ожидала такого напора. Она говорила тихо, но жестко, в каждое слово вкладывая боль, которую ей принесло безалаберное отношение отца к ребенку. — Во-первых, я бы хотел поблагодарить вас! Вы спасли моего сына, я перед вами в неоплатном долгу! И этот вопрос мы еще обсудим...