— Мы свое отсидели. Троих вырастили и теперь хотим пожить для себя. Думаю, имеем право. Так отреагировали родители на просьбу посидеть с внуками. Алина хоть и вежливо улыбалась, но в глубине души злилась на мать и отца. Она считала, что родители не то, что должны ей помощь, а обязаны. Вспомнились Алине летние каникулы, когда ей было двенадцать. Которые она провела не с друзьями, а с коляской во дворе, пока мама и папа были на работе. Она кормила, меняла пеленки, укачивала младшую сестру. Мама называла это заботой и помощью, папа говорил, что это семейный долг...

Инна увидела её в зеркале парикмахерской. Девочка сидела в соседнем кресле, что-то щебетала мастеру, смеялась, откидывая назад длинные пшеничные волосы. Двадцать пять, максимум двадцать семь. Точёная фигурка, длинные ноги, грудь, которая держится без бюстгальтера. А потом девочка достала телефон, показала мастеру фото, и Инна увидела на в отражении на экране ее телефона своего мужа. Сердце ухнуло вниз, как в обрыве лифта. Руки похолодели. Мастер продолжала стричь, щёлкала ножницами возле уха, что-то спрашивала, но Инна ее уже не слышала...