-Я к подружайке, - бросила Серафима. - Вернусь утром, нам надо перетереть о своём, девочковом. Глеб молча кивнул. Жена его совсем за идиота считает? Он прекрасно видел, какое на ней исподнее. И ванну два часа принимала. К подружке, ага. Серафима нанесла помаду на пухлые губки, поправила кружевной чулочек, бесподобно смотревшийся на точёной ножке, помахала рукой с ярким маникюром супругу и упорхнула за дверь, оставив после себя аромат дорогих духов. Да, он прекрасно различал запах дешёвой туалетной...

Стакан с водой разбился о стену в сантиметре от головы Глеба. Осколки разлетелись по кухне, а вода медленно стекала по выцветшим обоям. — Да ты... да ты... — Марина Егоровна задыхалась от ярости, не находя слов. — Да как ты смеешь такое говорить матери?! Глеб смотрел на мать с холодным спокойствием человека, принявшего решение. Тридцать четыре года, высокий, с преждевременной сединой на висках — следствие работы в авиадиспетчерской службе. На его лице не дрогнул ни один мускул. — Я всё сказал, мама...