— Послушай, ты не мог бы хоть на минуту отложить телефон? Я пытаюсь с тобой поговорить. Голос Полины дрогнул, сорвавшись на полуслове. Она стояла посреди их просторной, залитой мягким вечерним светом гостиной, и чувствовала себя невидимкой. Эдик, ее муж, не отрывал взгляда от экрана смартфона, большой палец лениво скользил вверх, обновляя бесконечную ленту новостей. Он даже не поднял головы, лишь хмыкнул что-то нечленораздельное. Это было хуже, чем крик, хуже, чем ссора. Это было оглушительное, ледяное безразличие...

Марина проснулась раньше будильника — впрочем, как и всегда. За двадцать лет привычка вставать в шесть утра въелась в плоть и кровь, как запах кофе в старую кофейню. На кухне было еще темно, только электроплита мигала лампочкой, да сквозь занавески пробивался мутный свет от фонаря под окном. Тишина, которую она даже полюбила. Пять минут наедине с собой. Она кинула тапки под ноги, накинула халат и пошла ставить чайник. Все — как по накатанной: чайник, кружка, бутерброды для Бориса, овсянка для себя, два яйца вкрутую — он любит...