Я стояла как вкопанная. Чемодан всё ещё был в руке, пальцы онемели от холода, но я не отпускала его — будто это был мой последний якорь в этом мире. Дверь закрылась прямо перед моим лицом. Щелчок замка прозвучал громче любого крика. «Моя жена не любит, когда за столом чужие» — слова сына будто повисли в морозном воздухе между нами. Чужие. Я — мать, родившая его, выносившая под сердцем девять месяцев, мучившаяся почти двое суток в роддоме. Я — женщина, прожившая для него сорок семь лет своей жизни...

Поздно вечером, когда Аксинья проводила гостей и управилась, пришел Степан. Прошмыгнул огородами так, что никто и не заметил. Устало опустился на сундук у дверей и стал стягивать сапоги. Начало здесь: - Степушка, а у нас новость-то какая… Дашку просватали, вот недавно гости уехали. Степан неторопливо поставил второй сапог, взглянул на Аксинью: – Спихнула все-таки девку, избавилась… - Да что ты говоришь такое, Степушка, змеюка я что ли какая, чтобы от племянницы избавляться… Времечко подошло, вот и просватали...