Аля готовила обед для родителей мужа. Она тратила на это свой единственный выходной день! Стояла у плиты, где горели все четыре конфорки, едва сдерживая раздражение, как вдруг муж добавил: — Аля, мама звонила. Спрашивает, готов ли обед. Давай накладывай, я отнесу, а то они уже ждут. "Да сколько можно?!.." — в сердцах подумала Аля, но тут из кастрюли начал выкипать борщ. Она схватилась за горячую крышку и вскрикнула. Собака, лежавшая у её ног, недовольно фыркнула. "И эта тут развалилась! Да провалите...

— Сама виновата! Поняла?! — голос свекрови, словно плеть, полоснул по утренней тишине, разделив жизнь на "до" и "после". — Мама, я больше не могу! — прохрипел Костя. — Пусть уходит! Пусть уходит! Я стояла у раковины, машинально вытирая руки старым, выцветшим вафельным полотенцем — мокрым, скомканным, как и моя жизнь здесь. Никогда прежде не ощущала себя такой чужой, такой одинокой в этом доме, пропитанном запахом вареной картошки и едкой злобой. — Куда ж я уйду, а? В свою квартиру ты меня не пустишь? — я попыталась пошутить, но из горла вырвался лишь сиплый, жалкий звук...