Вечер тёк ровно, как манка без комочков: на плите — суп, в коляске сопел Мишка, в телефоне от мужа короткое «задержусь». Юля накинула на себя куртку и, не снимая домашние тапочки — ну на минутку же! — спустилась этажом ниже к сестре: передать банку бульона и забрать у Наташи отжатые ползунки. Подъезд дремал в тёплой сырости: пыльные почтовые ящики, запах куриного бульона, кот, который всегда лежит на коврике у третьей квартиры. — Наташа? — позвала она шёпотом, чтобы не разбудить сына. Коляска скрипнула, будто возражая: «Домой пора»...

– Ты сейчас серьёзно? – Катя медленно опустила ложку, чувствуя, как внутри что-то сжимается. – Абсолютно, – Дима откинулся на спинку стула, скрестив руки. – Мама одна в трёшке, ей тяжело. А мы тут в твоей однушке ютимся. Логично же: переедем к ней, а твою квартиру сдадим. Деньги лишними не будут. Катя открыла рот, но слова застряли где-то в горле. Её квартира. Её маленький, но такой родной уголок, доставшийся от бабушки. И теперь он хочет его сдать? – Дим, – голос дрогнул, но она постаралась звучать...