— Ольга Викторовна, там опять звонят из миланской галереи. Говорят, что синьор Росси вносит правки в договор. Настаивает на эксклюзиве на три года, а не на два. Ольга, не поворачиваясь от огромного окна, за которым октябрьский дождь полосовал стекло, медленно отпила кофе. Горячая горечь обожгла язык, приводя в чувство. — Лена, скажи синьору Росси, что если он хочет эксклюзив на три года, то цена будет выше на двадцать процентов. И пусть не думает, что я не знаю реальную стоимость моих работ на европейском рынке...

Ушла от меня к начальнику. Эти шесть слов висели в воздухе моей новой, слишком большой и пустой квартиры, гуляли эхом по голым стенам и бились о виски мертвой, алкогольной тяжестью. Они не были сюрпризом. Сюрприз – это неожиданный подарок или выигрыш в лотерею. Это было закономерным финалом долгого, изматывающего падения, кульминацией которой стал вчерашний вечер и ее текст: «Сереж, прости. Так будет лучше. Я не могу больше жить в этой безнадежности. Он… он предлагает стабильность. Возможности. Ты меня поймешь когда-нибудь»...