Серёга Елисеев в прошлой жизни был шахтером, и потому выпить мог много. Тогда его скуластое лицо простого мордовского парня, не обезбраженное излишками интеллекта, наливалось красками жизни, глаза хитровато поблескивали, ему хотелось разухабистого праздника – петь, плясать, подраться, и, конечно, излить свою душу случайному собеседнику, выплеснуть накопившиеся от жизни обиды и недоумения. По трезвости же он был тих и неразговорчив, в заумные беседы не вступал. Мы все дружно решили, что он маленько с придурью...

Перед нами две совершенно разные проблемы. Начнем с безымянной "мертвой царевны". Собственно, женские имена в патриархальном обществе - вещь не самая нужная. Часто имя женщины заменяется на имя отца или мужа. Традиция эта прочна - от Ярославны из "Слова о полку Игореве" до современной Петровны на лавочке. В берестяных грамотах есть обращение "к Васильевой жене". Мы уже можем именовать царевну "Елисеева жена", чего ж еще желать? Кроме того, фольклорная сказка довольно часто вообще не дает себе труда дать имена собственные героям...