Нож в руке Алёны казался ледяным. Он словно был продолжением того холода, что сковал ее изнутри, когда до ушей донеслись ядовитые слова свекрови. «Городской фифе… крылышки пообломаем… покажем, кто в доме настоящий хозяин…» Она не шелохнулась. Стояла, глядя в одну точку на яркий узор кухонной клеенки, и слушала, как кровь стучит в висках. Ярость, холодная и острая, как этот самый нож, вытеснила и страх, и обиду. Наивная вера в то, что люди могут измениться, что можно договориться, рассыпалась в прах...

-Держи, внученька, - бабушка бережно открыла коробочку и вручила Анфисе колечко, - будешь носить и вспоминать, когда меня не станет. -Спасибо, бабушка, - поблагодарила внучка, и примерила на тоненький пальчик чудовищное изделие ретро дизайна а ля мечта продавщицы семидесятых. Колечко соскользнуло и сделало попытку покинуть палец. Плевать. Всё равно она его носить не станет. Двадцать один год. Как правило, в этом возрасте не носят массивные золотые украшения с огромными синтетическими сапфирами...