— Алло, это Марина Дмитриевна Сорокина? Голос в трубке был незнакомым. Низкий, с легкой хрипотцой, спокойный и совершенно невозмутимый. Но для Марины, жившей последние месяцы в состоянии глухой обороны, любой незнакомый голос был сигналом тревоги. — Я слушаю, — ответила она сдержанно, отставляя в сторону лейку. Вечернее солнце мягко золотило ее пионы, но она не замечала красоты. Ее рука инстинктивно сжалась в кулак. — Меня зовут Виктор Семёнович. Я звоню по… деликатному вопросу, касающемуся вашего отца, Анатолия Павловича, и дома в Зеленом Городе...

Шестьдесят лет подкрались к Виктору Смирнову на мягких лапах, как хитрый кот, и ткнулись мокрым носом прямо в душу: «Все, приехали». Он не был готов. Всю жизнь он бежал марафон, четко видя финишную черту — вот достроим дом, вот вырастим детей, вот выплатим кредит, а там… А что «там», он никогда толком не думал. Оказалось, что «там» — это пенсия. Слово, от которого веяло нафталином, корвалолом и бесконечными сериалами по второму каналу. В последний рабочий день ему устроили проводы. Шумные, немного фальшивые, как и все корпоративные ритуалы...