Сдавайся! В твоей войне ничья, и я прошу - возвращайся Сдавайся! Я в глазах твоих видел снег в океане Этим снегом с тобой никогда мы не станем А мне пора домой! Как сладок был голос твой От-отпускай! От-отпускай чужие голоса, из памяти слова Которые нельзя никому сказать Глаза сменили тон, ты отпусти ладонь Мой дом теперь закроется навсегда" Поневоле Тобой спасённый Либо любовь Либо я синий Тропикана-женщина Горяча и бешена А внутри солёная словно кровь Текила-любовь Удержи, не отпускай Моё сердце...

— Крис, а сделай ещё кофе, а? — голос Егора, нарочито бодрый, разрезал утреннюю тишину кухни. Кристина не подняла головы от планшета. Утреннее солнце заливало их новую, почти стерильную кухню, отражаясь от глянцевых фасадов и хромированных ручек. Она сидела за небольшим столом у окна, погружённая в свои дела. Этот утренний ритуал — кофе, планшет, полчаса тишины перед началом дня — был для неё священным. Егор, напротив, уже минут десять бесцельно перемещался по комнате, то открывая холодильник и тут же закрывая его, то поправляя идеально висящее полотенце...