Представьте школьный класс 70-х или 80-х годов. На доске аккуратно выведенные мелом строки стихотворения, в углу — глобус, а на стене портрет Пушкина. Дома у кого-то над письменным столом висит Гагарин в скафандре, у кого-то — Ленин, пронзительно смотрящий с черно-белой фотографии. Эти образы были не просто украшением. Они формировали культурный фон, задавали ориентиры и напоминали: у страны есть свои герои. В советское время понятие «пантеон» не требовало пояснений — он был в каждом классе, в каждом Доме культуры, в каждой редакции газеты...

«Продавай, пока не поздно, мальчик, — прошипела мне финансовый директор, сухопарая женщина с лицом налогового инспектора. — Твой дядя оставил тебе не бизнес, а труп». На столе лежали документы: 8 миллионов долга, ржавеющий автопарк и список из ста фамилий водителей и механиков, которым не платили второй месяц. Я был театральным режиссером и отличал Чехова от Шекспира, а не карбюратор от инжектора. Все ждали, что я сбегу. Но я спустился в холодный, пахнущий соляркой гараж, собрал этих озлобленных мужиков и предложил им одну вещь...