«Поднятая целина» прочитана, пока ощущения от прочитанного ярки и не перекрыты другим новым автором, надо писать. После спокойного, неспешного апокалипсиса Шмелева, почему-то захотелось прочитать Шолохова. И так получается, что Шмелев — это конец одной эпохи, а Шолохов – начало другой. Как пел в Высоцкий: «Разрывы глушили биенье сердец, Мое же – мне громко шептало, Что все же конец мой – еще не конец: Конец – это чье-то начало». Так и здесь - весь мир Шмелева разрушен, до основания, и появился новый мир - Шолохова.