Анна стояла у окна своей двушки на первом этаже и с недоверием смотрела, как Лариса Павловна, свекровь, шлёпает по двору в домашних тапках и с пластиковым пакетом из "Пятёрочки". Пакет, судя по весу, был забит варёной колбасой и каким-то детским печеньем. Не к добру. У Ларисы Павловны был особый ритуал — закупаться к "важному разговору". Анна мысленно выдохнула и облокотилась на подоконник. За пятнадцать лет брака она научилась чувствовать беду по походке свекрови. А сегодня та шла, как прокурор на выездное заседание...

Грибоедов без чувств упал на стул. – Пушкин! Ты всё мне испортил! И для чего? Ты сам понимаешь ли? – Не я вовсе, это сверху позвонили… – Пушкин указал пальцем на небеса. – Ты же, ты же сам… – Грибоедов продолжал, – предлагал за девчонками приволокнуться. Разве нет? – Приволокнуться. Вот именно. Но не влюбляться. – А вот возьму и влюблюсь тут, женюсь, нарожаю здесь детей. Назло тебе. Пушкин поперхнулся. – Ты что, собираешься здесь, что ль, зажиться? – он сделал бровки домиком. – А как ты вот вообще...