Был такой персонаж в отечественной истории начала XX века — Николай Евгеньевич Марков (1866 — 1945), ярый черносотенец, монархист-идеалист, в будущем — пособник нацистов (как и многие русские монархисты-эмигранты, увы). Так вот, вспоминая о Февральской революции, сей деятель, уже в эмиграции, писал: «Монархия пала не потому, что слишком сильны были её враги, а потому, что слишком слабы были её защитники...» (с) Н. Е. Марков. Войны темных сил. Статьи. 1921 — 1937 гг. Составитель — М. Б. Смолин. Короче, это не Милюковы, Гучковы, Терещенки и Родзянки были «ультра-крутыми заговорщиками», это царская власть к 1917 году уже не отвечала требованиям времени, не нашлось у нее опоры вообще ни в ком. Даже в среде аристократов, даже в среде церковников. Февраль все признали фактически единодушно. Да, уже в период Гражданской часть белогвардейцев вспомнила о монархических лозунгах, даже тогда, однако, оставаясь не в большинстве даже среди «своих», не говоря уж об остальном народе. При этом, упомянутый Н. Е. Марков сам осуждал как минимум «царскую вертикаль» — чиновников-бюрократов, которые, опасаясь нарушения «стабильности в царстве-государстве», даже свою «черносотенную аудиторию» максимально разделили и ослабили. «Хорошим дореволюционным тоном считалось пренебрегать и презирать монархизм; так было в обществе, так было в правительстве, так шло до самого трона...» Высказывал Марков и совсем уж «крамольные» вещи: мол, накануне 1917 года была ослаблена и монархическая воля...