Перед началом съемок "Андрея Рублева" с Солоницыным договариваются так: если первая сцена получится неудачной, с роли его снимают. Первая съемка - финал картины, самая сложная. Пожилой Рублев поднимает из грязи уже никому не нужного, рыдающего Бориску, колокольных дел мастера, и говорит: «Вот и пойдем с тобой по Руси, ты колокола лить, а я иконы писать». Солоницын отыграл как по завету Пастернака: "Не читки требуют с актера, а полной гибели всерьез". Когда Тарковский узнал об истории с шарфом (Солоницын на неделю перетянул шею шарфом, чтобы голос стал хриплым, будто после обета молчания) пришел в ужас - ведь актер мог навсегда потерять голос. Из" Повести о старшем брате" Алексея Солоницына. ~ Шесть веков назад Андрей Рублёв совершил переворот в иконописи: отказался от византийской суровости и драматизма и положил начало русской традиции. Большинство работ мастера безвозвратно утрачены. По одной из версий, Рублев принял иночество здесь, в Спасо‑Андрониковом монастыре на берегу Яузы. Здесь же его и похоронили. Сейчас монастырь не действует. На его территории находится Музей имени Рублёва и Спасский собор XV века, в котором проходят богослужения. А ещё чудесная трапезная) Собор Спаса Нерукотворного - самый древний белокаменный храм Москвы за пределами Кремля. Именно его ориентировочно в 1425 году расписывал мастер. До сегодняшнего дня сохранились только два небольших фрагмента росписи на двух откосах окон в алтарной части, и увидеть их простым посетителям не удастся. К сожалению, среди раритетов музея тоже нет ни одной иконы Андрея Рублёва (он назван в честь иконописца только потому, что находится в стенах обители, где Рублев жил и творил). Но место все равно прекрасное.