Осел увидел Соловья И говорит ему: «Послушай-ка, дружище! Ты, сказывают, петь великий мастерище. Хотел бы очень я Сам посудить, твое услышав пенье, Велико ль подлинно твое уменье?» Тут Соловей являть свое искусство стал: Защелкал, засвистал На тысячу ладов, тянул, переливался; То нежно он ослабевал И томной вдалеке свирелью отдавался, То мелкой дробью вдруг по роще рассыпался. Внимало все тогда Любимцу и певцу Авроры: Затихли ветерки, замолкли птичек хоры, И прилегли стада...

(«прилегли стада») словно на миг «растворяет свои нужды и позывы»; Прикасающиеся к видению на земле («пастух») «отцепляются от привязки к ценностям рода как первостепенным» («...и только иногда пастушке улыбался»), - ибо мистерия блаженных песнопений мастера Творцу миров - заглушает не только все «громы, скрежеты и зловония мирские», но и даже «шумливые суетные шёпоты всех эго земных»,- столь велика  и чарующа её небесная симфония благодаренности! “Скончал певец. Осел, уставясь в землю лбом: "Изрядно,-...