Родной сын не открыл ей дверь. Марина стояла на площадке третьего этажа и слышала, как за дверью квартиры разговаривает по телефону Кирилл. Голос звучал спокойно, даже весело. Что-то про новую роль, про режиссера, про гастроли в Питере. Она знала, он видел ее через глазок. Минуту назад голос оборвался на полуслове, потом продолжился, но уже тише. В подъезде пахло свежей краской и дорогим парфюмом, хороший дом, элитная новостройка. Марина поправила старенькую сумочку на плече. Внутри лежали документы — предлог для визита...

— Знаешь, что самое страшное? — Марина подняла глаза от чашки остывшего чая. — Не то, что ты потерял всё. А то, что ты даже не понимаешь, в какой именно момент. Мужчина хмыкнул, не отрывая взгляда от окна. За стеклом моросил типичный для Петербурга октябрьский дождь, превращающий улицы в серое месиво из опавших листьев и луж. — Философствуешь? — спросил он наконец. — Констатирую, — она пожала плечами. — Ты приехал через полстраны, чтобы что? Сказать, что я была права тогда, десять лет назад? В маленькой кухне хрущёвки стало неуютно тихо...