— Иди отсюда дед, напачкал, наследил. И книги не трогай, всё равно не купишь! Иди-иди по добру по здорову! — сказала продавщица. И добавила, поморщившись, — Ох… А запах…фу! Иван Никифорович не стал спорить и побрёл к выходу из магазина. А ведь он был никакой не бомж, за которого его, вероятно, приняла женщина. «Бог ей судья, что с неё возьмёшь? У нас судят по одёжке…» — грустно подумал дедушка. Он неторопливо шёл по дорожке и размышлял о своей безрадостной жизни. Думал о том, что озлобились люди и не хотят ничего видеть, кроме внешней оболочки...

- Вот как по мне, так я не против породниться. Да мы и так, считай, родня… сколь я тебя знаю, Петя? Да всю жизнь знаю. - Ну-уу, не только со мной, - Петр взглядом показал на жену, - с нами родниться… Михаил повернулся к Клавдии: - Это само собой… я и хотел сказать, с вашей семьей наша семья не против породниться. Клавдия кивнула и отвела взгляд. Она молча убирала лишнюю посуду, молча слушала разговор мужа и односельчанина Михаила Зенькова. А ее супруг Петр, пропустив с гостем по «маленькой», разомлел, раскраснелся, и уже прикидывал, во сколько обойдется свадебка...