Дождь барабанил по стёклам, словно пытался выбить морзянку на языке, которого не знал никто, будто это было послание с того света. Воздух пах карболкой и тоской — особенным больничным коктейлем, от которого у здоровых людей начинает ныть душа, а у пациентов палаты номер 6 обостряется мышление. Чарльз Дарвин — новый постоялец, заменивший выписанного Базарова (тот утверждал, что вылечился от всего, включая веру в медицину, с помощью чистого нигилизма) — сидел у окна с лупой и блокнотом. Его величественная борода дрожала от научного возмущения, как хвост павлина...

Семь утра. В палате номер шесть пахло йодом и вчерашним борщом. Остап Бендер, чьи усики даже в больничном халате сохраняли щегольской изгиб, изучал медицинский журнал, забытый на тумбочке. Его соседи по несчастью медленно возвращались к жизни под аккомпанемент булькающих радиаторов и далёкого звона посуды в больничной столовой. — Товарищи страдальцы! — объявил он торжественно, словно открывая собрание акционеров. — Согласно этим секретным медицинским документам, я встал с правой ноги, что, по моим...