На лбу молодой женщины белел старый шрам. Только он и портил ее красивое, с правильными чертами лицо. Глаза смотрели беспокойно, видно было, что женщина очень волнуется. К Тимофею она шагнула прямо, твердо, а потом снова робко отступила назад. Посланник государя, приехавший из самой Москвы, должен был выкупить крымских пленников. И Анна поняла, что это ее единственный шанс… …Обычно они нападали неожиданно. Летели, словно вихрь, сметая все на своем пути. Маленькие села и городки боялись этих незваных гостей из Крыма...

Дверь она не открыла, а скорее ввалилась, принеся с собой резкий больничный запах антисептиков, который отчаянно пытался перебить дорогой, но уже выдохшийся парфюм. Моя дочь, Вероника. Вернее то, что от нее осталось. Опухшее, в синяках и пластырях лицо. Одна сторона была почти невредима, сохраняя следы былой, почти нечеловеческой красоты. Другая — месиво. Она скинула на пол сумку из крокодиловой кожи, которая стоила как три моих пенсии, и прошла на кухню, не разуваясь. Села на табурет, который жалобно скрипнул под ней...