Я вернулась домой. Меня не было в Москве с июня, то есть четыре месяца. За это время я успела заболеть, сделать одиннадцать операций, пожить с ребёнком немного у родителей и понять, что мне срочно нужно домой. Мы с Егором зашли в совершенно новую квартиру, которую папка ночами после работы готовил к нашему возвращению. Хорошо, что ремонт у нас был от застройщика, а кухню и технику как раз на днях успели установить. Ещё из мебели был детский стол, стульчик и кроватка. Егор ее увидел, сразу забрался в неё и заявил, что спать отныне будет только в ней...

25 февраля. Андрей Симонов очнулся уже затемно. Несколько секунд он вспоминал, где он и что случилось. Затем понял, что положение довольно безрадостное. Он один, и возможно ранен. Остался ли кто в живых из группы — неизвестно, если остались — то неизвестно, где они. Быть может, где-то в соседних подвалах. Думать о том, что никого не осталось в живых — не хотелось. Сейчас, первым делом, нужно осмотреть себя. В идеале, конечно, дождаться светлого времени суток, но если он ранен — время может стать критичным...