Он сказал мне, что его зовут Алексей, но я сразу поняла, что это ложь. Не потому, что он был плохим актером — напротив, его игра была почти безупречной. А потому, что ложь, даже самая искусная, всегда оставляет на губах привкус остывшего металла, а в глазах — крошечную, с булавочную головку, тень, которую видишь только ты одна. Я видела эту тень. И все равно пошла за ней. Первый раз я увидела его в той самой кофейне на Патриарших, куда заходила каждый четверг после лекций. Он сидел за угловым столиком...

Дверь в их квартиру захлопнулась с таким глухим стуком, будто отсалютовала окончанию чего-то прежнего, мирного. Алёна швырнула на тумбу ключи, и они, звякнув, упали на пол. Она даже не наклонилась, чтобы поднять. Вся её спина, плечи, шея горели огнём усталости, но внутри стоял ледяной столб. Сергей, её муж, снял куртку, аккуратно повесил на крючок и потянулся. —Ну вот и дома, — бодро произнёс он, направляясь к кухне. — Чайку бы хорошего. Что-то я продрог. Она повернулась к нему. Медленно. Лицо её было бледным, только два пятна гнева пылали на щеках...