Ким чувствовал, что его рука онемела и скоро не сможет поднять острый, как лезвие, нож. Но останавливаться нельзя. Он методично поднимал руку и опускал ее на серую массу, срезая ее и расчищая путь перед собой. - Ким, давай подменю тебя, - сказала Хельга. - Еще немного, отдыхай пока, - пробубнил Ким. - Нет, моя очередь, - Хельга вышла вперед и забрала нож, - а ты, Ким, проверь есть ли еще сигнал. Обращаясь к Киму, ей пришлось обернуться. Она передернула плечами, не много побледнела, но сдержалась...

Вылощенные стены были залиты едким фиолетовым светом: лампа на холодильнике заставляла всё вокруг менять привычные оттенки и казаться агрессивным, вызывать тревогу; чудилось будто громкая музыка, доносившаяся из дальней комнаты, искривляла пространство, виднеясь на всех изуродованных предметах волнистым танцем. Среди этой фантасмагории изнурённой палитры и неестественных форм за столом, вжавшись от страха в стену, сидела девушка. Её белые кудри светились, танцуя от раскрытого нараспашку окна, в которое курили парни, обсуждая политику...