«Когда открыли завещание, я не сразу поняла, что это было — ошибка или удар в спину…» Дом наполнился тишиной сразу после ухода последних поминальных гостей. Как это часто бывает, опустевшие комнаты загудели в голове глухим эхом — не столько от звуков, сколько от внезапной пустоты. Словно кто-то снял старую шаль с плеч, и ей стало зябко — не телу, а душе. Мария Тимофеевна стояла в прихожей, прислонившись к дверному косяку, как к берёзе на родительском кладбище, и смотрела на свои руки. Они пахли укропом и холодцом...

Анна всегда говорила себе: «Всё будет хорошо, только подожди. Немножко потерпи». Она терпела — всю жизнь. Сначала отца, потом бывшего, потом начальницу в торговом центре, потом ипотеку, потом тишину в спальне, потом Сергея. А теперь... теперь казалось, что терпение — это форма самообмана. Как пудра на синяке. Вроде не видно, но больно всё равно. Сергей пришёл в её жизнь будто с другого берега. Спокойный, вежливый, без резких слов. Умел слушать, приносил кофе в постель, знал, как гладить не только блузки, но и сердце...