— Ты уволена, бездарность! Крик Вадима Петровича, начальника отдела, казалось, впечатался в белые стены кабинета. Он швырнул на стол тонкую папку, и листы веером разлетелись по лакированной поверхности, несколько соскользнули на пол. — Месяц! Целый месяц ты возилась с отчетом для «Северстали»! И что в итоге? Провал! Я смотрела на его искаженное злобой лицо. Красные пятна пошли по шее, глаза навыкате. Классическая истерика, которую он закатывал раз в неделю, выбирая новую жертву. Сегодня была моя очередь...

Андрей привык считать квадратные метры как другие считают калории. С утра — шаг в кухню, два шага — уже в прихожей, ещё полшага — и ты внезапно в гостиной, которая вечером превращается в спальню. Однушка на пятом этаже с видом на серый двор и детскую площадку — не мечта, но своя, с ипотекой, платёж по которой падал на карту каждый двадцать восьмой: тридцать восемь тысяч ровно, как метроном. Он приводил этот факт как успокоительное: «Своё — значит, не прогонят». В день, когда Галина Петровна появилась с чемоданом, тёмно-синим, как служебная папка, Ирина сказала: «На пару недель...