Где я? Попытался открыть глаза, сморщился от света и не смог сдержать стон — даже это движение принесло боль. Болело всё тело, как будто меня поленом исколотили, но сильнее всего жгло под ребром с правой стороны. — Очнулся… — Торопливые мягкие шаги, прохладная ладошка на лбу. — Рано ему ещё. — На этот раз мужской голос, невыразительный и безликий. — Лоразепам два кубика. И всё пропало. В следующий раз было легче. Я с некоторым усилием сфокусировал взгляд на белом потолке и уцепился за длинную ветвистую трещину...

Когда в дверь постучали в третий раз, Анастасия поняла: это конец. Не просьба, не случайность — судьба. Та, что приходит без спроса, как фашисты в родную станицу. Рука сама потянулась к топору за печью. "Если не она — то я", — мелькнуло в голове. Но за дверью раздался не грубый окрик, а сдавленный стон. И тогда она узнала этот голос. Тот, что когда-то шептал ей о любви под кубанскими звездами. Теперь в нем была только смерть. Кубань, лето 1942 года. Солнце, щедрое и неумолимое, заливало светом станицу...