Идея с самого начала показалась мне скверной, но отказать Артему я не могла. Для меня Новый год всегда был праздником суеты и какого-то детского предвкушения чуда. А здесь, в заснеженном подмосковном поселке, на старой родительской даче мужа, он ощущался как поминки по несбывшимся мечтам. Не было ни елки, ни гирлянд, ни подарков. На столе сиротливо стояли пару тарелок с салатами и холодец. За столом — пресные лица родственников. Геннадий Петрович, свекор, вместе со свекровью Светланой Игоревной, смотрели по старому телевизору какой-то «Голубой огонёк»...

Я была всего лишь горничной, пока не нашла портрет своего мёртвого отца в кабинете самого могущественного человека в городе. — Сэр, а почему мой папа изображён на этом портрете? — дрожащим, едва слышным голосом, в котором смешались страх и отчаянная надежда, спросила юная Эмили Картер. Её тонкий палец, обычно привыкший лишь бережно смахивать пыль с дорогих безделушек, был теперь направлен на массивную картину в позолоченной раме, гордо висевшую за массивным дубовым письменным столом. Казалось, сама воздушная пыльца в солнечном луче замерла, застигнутая врасплох этим дерзким вопросом...