Сеня рядом и Белла пришел. Былое
— Я своими глазами видела, как ты скормила моему ребёнку арахис! У него же анафилактический шок мог быть! Это вообще понимаешь, или тебе нап
— Анафилаксия. Господи, звучит как название какого-то фильма-катастрофы, — Виктор провёл рукой по волосам, глядя на распечатку из лаборатории так, будто это был приговор. — Ты уверена, что они не ошиблись? Может, пересдать? Ольга молча подвинула к нему по столу заключение педиатра. Три печати, размашистая подпись. Бумага пахла клиникой и безысходностью. На кухонном столе, рядом с сахарницей и вазочкой с печеньем, которое теперь было под запретом, лежала их новая реальность: список аллергенов, распечатанный крупным шрифтом, и оранжево-синяя коробка со шприцем-ручкой...
— То есть ты считаешь, что твоя мать имеет право критиковать, как я воспитываю НАШЕГО сына, а я должна молчать?! Хорошо! Раз она главный спе
— Мама говорит, ты его слишком кутаешь. На улице почти весна, а он у тебя как капуста в трёх свитерах. И кашей этой манной пичкаешь, от неё пользы никакой, один крахмал. Сказала бы тебе, да ты же обидишься. Сергей говорил это, стягивая с себя ботинки в коридоре. Говорил буднично, как о погоде или о пробках на дороге, сбрасывая с себя не только уличную грязь, но и порцию материнских наставлений, которые налипли на него за пару часов воскресного визита. Он даже не смотрел на Оксану, занятый расстёгиванием молнии на куртке...