Хлам на ходу. Разбитые автомобили которые отказались идти под пресс.
Думала что нашла «папика», а я выставил ей счет за все мои траты на нее
Всё началось с осколка стекла на ладони и её смеха, такого же сладкого и острого, как лимонное желе. Этот осколок, крошечный, переливающийся на солнце уличным фонарями, остался от разбитой бутылки шампанского, которую она так размашисто вскинула, произнося тост за нашу «случайную судьбу». Я поднял его с асфальта, пока она, закинув голову, смеялась чему-то своему, и этот холодный, граненый кусочек стал первым, неосознанным тогда, предупреждением. Потому что всё, что связано с Алисой, было либо опасно острым, либо приторно сладким...
«Врач дал мне полгода», — заявила я семейке. Они сразу прибежали делить коттедж, не зная, что это был лишь первый шаг в моей забаве
Я сидела в своем любимом кресле, том самом, с потертыми бархатными подлокотниками, в которых навсегда остались отпечатки тысяч вечеров, тысяч чашек чая, тысяч тихих вздохов. Солнечный свет, робкий и пыльный, пробивался сквозь тяжелые портьеры, ложась ромбами на полированный паркет. Он выхватывал из полумрака знакомые силуэты: массивный буфет, доставшийся мне от бабушки, портрет деда в золоченой раме, ту самую вазу, которую мы купили с мужем в самом начале нашего пути, еще будучи бедными студентами...