Он сказал мне, что его зовут Алексей, но я сразу поняла, что это ложь. Не потому, что он был плохим актером — напротив, его игра была почти безупречной. А потому, что ложь, даже самая искусная, всегда оставляет на губах привкус остывшего металла, а в глазах — крошечную, с булавочную головку, тень, которую видишь только ты одна. Я видела эту тень. И все равно пошла за ней. Первый раз я увидела его в той самой кофейне на Патриарших, куда заходила каждый четверг после лекций. Он сидел за угловым столиком...

Кирилл произнес эти слова, даже не подняв глаз от телефона. Сидел на кухне в трусах и майке, жевал бутерброд и листал ленту, как будто речь шла о том, что завтра дождь. — Твоя карьера подождет! Мама приезжает и ты будешь сидеть с ней! Вопрос не обсуждается! Я замерла у плиты, держа в руках турку с кофе. Первым импульсом было швырнуть горячим содержимым прямо в самодовольную физиономию мужа. Вторым — развернуться и уйти, хлопнув дверью так, чтобы штукатурка посыпалась. — Повтори, пожалуйста, — сказала я максимально ровным голосом...