Валентина страшно боялась, что дом, который они построили с мужем, достанется «не тем наследникам». И было из-за чего переживать: её единственный сын под влиянием своей легкомысленной жены усыновил двух детей. Пока под опеку взял, но собирался официально усыновить. -Зачем тебе это! – ругала его Валентина. – Так вам хоть пособия платят! А усыновите – ни копейки не получите! Невестка была себе на уме, конечно: сначала сына её охомутала – сама без кола и без двора, как говорится, а теперь ещё и этих нахлебников привела! -Мама, – говорила она...

Колокол на полусгнившей пожарной каланче бил ровно семь раз. Глухо, сдавленно. Его звук полз по единственной улице Замостья, затекая в щели рассохшихся изб, и каждый такой удар отдавался в груди тягучим холодком. Следом за колоколом оживал скрипучий репродуктор на столбе: «Семь вечера. Всем находиться в домах. Заприте двери и окна. Семь вечера…» — вещал монотонный, безразличный голос, записанный лет тридцать назад. — Игнат Петрович, здорово, — голос в трубке принадлежал Степану, местному мужику, жившему на самом краю посёлка...