Фаня позвонила мне, как обычно не вовремя. Я стояла на балконе, на табуретке, на самом краешке, и пыталась стянуть шваброй паутину, что нелегально натянул какой–то нахал–паук на нашем с Санькой новеньком балконе. У нас тогда вообще все было новенькое – балкон, обои, стол на кухне, на заказ сделанный, под мои запросы,«господи–господи!», новенькая мебель, телевизор… Ну, в общем, ремонт удался. Муж, Сашка, нервно считал купюры и проверял свои банковские счета, а я неутомимо носилась по магазинам и сидела ночами в интернете, тратя уйму гигабайтов на наше «счастливое завтра»...

Курица лежала слева от сарая. Крылья распластала, большие широкие материнские крылья. Цыплята – под ней.  Раз, два, три... – Милая ты моя! Милая ты моя! – причитала баба Нина, собирая в мокрый фартук, торчащий из-под душегрейки, живых цыплят.  Семеро живёхоньких, один – не жилец, остальные шесть – мертвые, побитые градом. И наседка тоже – мертвая. Как бежала Нина! Как бежала домой в Неверово! Себя не чуяла. Ругала себя, мужа, погоду и даже Серёгу, который именно сегодня велел прийти за зерном. Зерна-то – с гулькин нос, а горе-то какое! А сейчас, собирая цыплят, очень злилась она на Липку...