Анна почувствовала себя плохо сразу после обеда. Сначала просто кружилась голова, потом добавилась тошнота, а к трем часам разболелся живот так, что сидеть за компьютером стало невозможно. - Иди домой, - сказала начальница Елена Сергеевна, взглянув на ее бледное лицо. - Может, отравление какое. Только завтра на работу не выходи, если не полегчает. В маршрутке стало еще хуже. Анна сидела, прижавшись к холодному стеклу, и считала остановки. До дома ехать полчаса, а каждая минута казалась вечностью...

— Убирайся отсюда! Слышишь?! Чтоб духу твоего здесь не было! — голос Антонины Фёдоровны разрезал тишину прихожей, как нож масло. Лида стояла у двери, прижимая к груди сумку с яблочным пирогом — единственное, что она успела испечь к юбилею свекрови. Пятьдесят восемь лет жизни, и вот она здесь, под дверью чужой квартиры, которая когда-то казалась домом. — Да твоя жена, как серая мышь! — продолжала заводиться Антонина Фёдоровна, обращаясь к сыну, который застыл где-то в глубине коридора. — Чтобы и духу её не было на моём юбилее! Понял, Миша? Вот эта...