Из дневника Елены Сергеевны (1933 год): «Я, по-моему, говорила вам, как Миша как-то, очень легко, абсолютно без тени скучного нравоучения, говорил мальчикам моим за утренним кофе в один из воскресных дней, когда Женичка пришел к нам и мы, счастливая четверка, сидели за столом: «Дети, в жизни надо уметь рисковать… Вот, смотрите на маму вашу, она жила очень хорошо с вашим папой, но рискнула, пошла ко мне, бедняку, и вот поглядите, как сейчас нам хорошо…» И вдруг, Сергей малый, помешивая ложечкой кофе, задумчиво сказал: «Подожди, Потап, мама ведь может 'искнуть еще 'аз». Потап выскочил из-за стола, красный, не зная, что ответить ему, мальчишке восьми лет.» Дневник Елена Сергеевна вела по желанию самого Булгакова (после того, как при обыске его личный дневник конфисковали, он зарекся его вести, но просил об этом жену). История интересная, в дневнике записана. Но мне удивительно, что писатель, который и не в таких обстоятельствах за словом в карман не лез, вдруг "покраснел" и "не знал, что ответить". Так любил? Обсудим, дорогие?

Цесаревич Алексей. У Алексея были серо-голубые глаза и светлые, вьющиеся волосы. Позже, с возрастом, они стали совсем прямыми, каштановыми с медным отливом. Когда он улыбался, на щеках образовывались ямочки.