Последние три ночи Алиса провела за срочным проектом. От экрана монитора глаза резало, будто в них насыпали песка, а пальцы онемели от бесконечной работы с графическим планшетом. Спала урывками, по два-три часа, и сейчас, ближе к десяти вечера, ее наконец вырубило, как только голова коснулась подушки. Глубокий, тяжелый, желанный сон. Его прервал грохот входной двери и гулкие шаги в прихожей. Алиса вздрогнула и уткнулась лицом в подушку, отчаянно пытаясь ухватиться за ускользающие остатки забытья...

Старый вокзал пахнет пылью, пыльными мешками с углем и тоской. Этот запах не меняется вот уже шестьдесят лет. Он въелся в деревянные стены, в потрескавшуюся краску на скамьях, в самые недра закопченного стеклянного свода над перроном. Я сижу на той самой скамье, спиной к той самой колонне, и кажется, будто время здесь застыло, как муха в янтаре. Оно не движется, оно лишь вибрирует тихим, едва слышным гулом, который исходит от рельс, уходящих вдаль, за горизонт, в другое измерение, в другое лето — лето 1964-го года...