Работа с эпиграфами к первой книге романа-эпопеи "Тихий Дон" Первая книга романа-эпопеи «Тихий Дон» открывается двумя эпиграфами – фрагментами старинных казачьих песен. В фрагменте первой песни говорится о страданиях, выпавших на долю казачьего сословия: погибают в войнах сыны Дона, скорбят по убиенным вдовы, сироты, безутешные родители. Весь фрагмент построен на отрицательном сравнении, в первых двух стихах развернутом, в последующих – редуцированном. Если избавимся от редукции, то получим следующее: Не сохами-то славная земля наша распахана… Распахана наша землюшка лошадиными копытами, А засеяна славная землюшка [не пшеницею, а] казацкими головами, Украшен-то наш тихий Дон [не яблоневыми садами, а] молодыми вдовами, Цветен наш батюшка тихий Дон [не луговыми цветами, а] сиротами, Наполнена волна в тихом Дону [не студеными ключами, а] отцовскими,    материнскими слезами. (Достроить этот фрагмент до развернутого отрицательного сравнения могут одиннадцатиклассники.) Формой речи, организующей фрагмент второй песни, является диалог: герой разговаривает с Доном (чтобы установить связь с традицией, вспомним, например, плач Ярославны в «Слове о полку Игореве» - ее обращение к Днепру Словутичу, Ветру, Солнцу). Обращаясь к Дону с вопросом «Что же ты, тихий Дон, мутнехонек течешь?», герой получает ответ: Ах, как мне, тиху Дону, не мутну течи! Со дна меня, тиха Дона, студены ключи бьют, Посередь меня, тиха Дона, бела рыбица мутит. Продуктивным может быть предположение о том, что модели построения фрагментов взаимодействуют. Рассмотрим влияние первого фрагмента на второй: отрицательное сравнение (или, точнее, параллелизм) распространяется на фрагмент второй песни. Чтобы сделать это влияние наглядным, надо снять редукцию, то есть перенести сказанное о мире природы в антропологическую плоскость: Что же ты, тихий Дон, мутнехонек течешь? [Почему казачья жизнь полна тревог и волнений?] Остается перенести в антропологическую плоскость и объяснения «Со дна меня, тиха Дона, студены ключи бьют» и «Посреди меня, тиха Дона, бела рыбица мутит». Но для этого надо читать роман, в эпиграфе материала недостаточно. Можем, пожалуй, сказать лишь о том, что причины несчастливой доли надо искать как в настоящем ("посередь меня ... бела рыбица мутит"), так и в прошлом ("со дна меня ... студены ключи бьют"). Вернемся к диалогической модели построения второго фрагмента и распространим ее и на первый фрагмент. Получится рассказ о страданиях народных и закономерно вытекающий из него вопрос «за что?». Это вопрос Иова, адресованный Богу, вместе с тем это шолоховский вопрос (вспомним рассказ «Судьба человека» и слова Андрея Соколова, обращенные к мирозданию и Творцу: «За что же ты, жизнь, меня искалечила? За что так исказнила?»). Таким образом, в эпиграфе назван герой романа-эпопеи – весь казачий род, казачья семья (не случайно в фрагменте первой казачьей песни упоминаются члены семьи), определена тема произведения – тема жизни (река символизирует течение народной жизни, взбаламученное временем, эпохой), поднята экзистенциальная проблема: «Почему казачий род обречен на страдания?» Решением этой проблемы и является текст романа-эпопеи.