хлеб, хлебный нож, фарфор, хрусталь, посуда, ночник, белье, шкафы, стекло, часы, ступеньки лестниц, двери. Ночь повсюду. Повсюду ночь: в углах, в глазах, в белье, среди бумаг, в столе, в готовой речи, в ее словах, в дровах, в щипцах, в угле остывшего камина, в каждой вещи. В камзоле, башмаках, в чулках, в тенях, за зеркалом, в кровати, в спинке стула, опять в тазу, в распятьях, в простынях, в метле у входа, в туфлях. Все уснуло. Уснуло все...

Как по мне, как перевод, так и оригинал по-своему проникновенны и, с точки зрения мысли, насыщенны. Кончетти о циркуле в последних трех строфах наводит на мысли о том, что величие и глубину метафизической поэзии того времени явно не оценивают по достоинству до сих пор...