Белая мраморная крошка на полуразрушенных ступенях неприятно громко хрустит под подошвами моих ботинок. Я медленно спускаюсь на первый этаж и, стараясь не смотреть под ноги, быстро пересекаю холл правительственного здания, выхожу наружу через огромный пролом в стене. На улице широкая круглая площадь вся залита светом голубого F- солнца. Я, спотыкаясь о камни, с трудом добредаю и сажусь на один из обломков колонны. Трясущимися руками стаскиваю шлем и, обхватив голову руками, раскачиваюсь взад и вперед: – Прости меня, Руф, прости...

Ольге показалось, что это уже не опека, а настоящий маразм. В конце концов, впервые она нашла в себе силы возразить близким, чем вызвала бурю эмоций. Мама плакала и причитала: — Ты совсем себя не бережешь. Ты же не знаешь этого Олега. Одному Богу известно, что за мысли у него в голове. Ольга была на грани отчаяния. Родители контролировали 22-летнюю дочь с таким рвением, которое уже граничило с абсурдностью. Девушка чувствовала себя заложником ситуации, но как решить проблему не знала. Все началось много лет назад, когда случилась трагедия с сестрой Леной...