– Владимир Владимирович, а правда, что ваш главный писатель – это Пруст? Или это легенды? – Нет. Я когда случайно увидел анкету Пруста. Когда ему было 15 лет, это 80-е годы XIX века, была такая салонная игра. Тебе давали анкету вопросов, и ты на них отвечал. 35 вопросов. Ему дали такую анкету. И он настолько поразительно ответил для 15-летнего мальчика, что это сохранилось. И потом, через 10 лет, когда ему было 25, ему дали ту же анкету, чтобы посмотреть, как он ответит. И с тех пор вот эта анкета Пруста – это нечто нарицательное...

Около семнадцати лет назад я получил письмо от своей американской знакомой Филлис Шлоссберг. Впрочем, она больше чем знакомая, ведь мы встретились лет тридцать тому назад. Дружил же я с ее мужем Джеком, ветераном Второй мировой. Он пошел воевать семнадцати лет, бежал от бедности, от приютов, где его оставили родители-алкоголики, бежал, чтобы участвовать в «хорошей войне». Стал летчиком-истребителем, полетал славно, потом служил во Франции, где научился понимать в винах и женщинах. Вернулся в Нью-Йорк,...