Где-то с 1975 по 1985 годы Бродский был кем угодно – символом, гением, поэтом номер один, но только не человеком сегодняшнего дня. Стареющая богемная красотка, словно дембельский альбом, доставала и показывала желтый самодельный сборничек, так и не дождавшийся ни обыском, ни других приключений. Среди довоенной машинописи – между «Шествием» и «Пилигримами» мог быть втиснут совсем непохожий на них Губанов. В силу возраста и круга общения я застал (и хорошо запомнил) тот пресный, апатичный промежуток времени, когда Бродский, как стало принято выражаться чуть поздней – никому никуда не уперся...

Обратил внимание на то, что стихи Бродского, которые так любят цитировать в связи с эпидемией , в конце концов плохо, (почти пародийно) написаны. Бродскому, писавшему много, и машинально, нередко отказывал вкус. Первые две строки уже какие то плохие, где марка сигарет Шипка понадобилась Бродскому для оригинальной рифмы... Потому, что с чем срифмуешь слово ошибка? Липко? Но такая рифма не была бы хлесткой, стихотворение бы энергетически потеряло, а, например, рифма "шибко, (или "не шибко") была бы частушечной...