22 июня 1941 года в воспоминаниях тех, кто его пережил Это был день потрясения для всех людей советской страны. Никто и почти никогда её не ждёт, но она приходит, война. 22 июня был обычным воскресным днём, когда каждый занимался своими делами. И каждый узнал о произошедшем по-разному. Председателя Моссовета Пронина вызвали в Кремль ещё в десятом часу вечера 21 июня. Сталин предупредил, что по данным разведки нападение германских войск будет в эту ночь. Поинтересовался, готовы ли средства ПВО. Когда в четвёртом часу ночи он доехал домой, там ждал посыльный с указанием, что началась война и следует быть на месте. К. Рокоссовский около 4-х утра получил телефонограмму из штаба и вскрыл особый секретный пакет. Там было указано привести корпус в боевую готовность и двигаться в сторону Ровно, Луцка и Ковеля. К. Симонов всё утро писал стихи и первый раз подошёл к телефону только в 2 часа дня, где и услышал о войне. Писатель-эмигрант И. Бунин отметил в своём дневнике "великое событие". Пётр Котельников, мальчишка 12-ти лет, оказавшийся в Брестской крепости проснулся от удара, который пробил крышу. Увидел, что большинство солдат казармы уже не было в живых. Он вместе со всеми бросился к оружию. Но винтовку ему не дали и парнишка стал помогать тушить вещевой склад. 22 июня начиналось для всех по-разному, но никто даже не мог предположить, каким долгим и страшным испытанием для народа станет эта война.
И был рассвет, каким бывает,
когда июнь длиннее мая
и ночь даёт Земле обет,
что темь её сойдёт на нет
скорей, чем выползут трамваи
на Божий свет, – и сей рассвет
исполнил маме двадцать лет…
Ещё воскресная столица
спала, не зная, что творится
на рубежах земли родной,
и всем хотелось притвориться,
что никогда сирены вой
не разольётся над Москвой:
такое может лишь присниться…
А маме ровно двадцать! – Но
из лет её из юбилейных
уже стреляли шесть часов –
в детей, в племянников, в отцов –
и хор невинно убиенных
уже звучал над всей страной
и звал живых на смертный бой!...