В молчании скрывается глупец, в болтливости откроется простец...

Иное молчание бывает громче гвалта и весёлого смеха. Он замолчит — и замолчат все. Другой сомкнёт уста — и прочие гогочут. Если можно было бы молчать всё время, то люди сразу поделились бы на господ и рабов. Под дождём в тёмном переулке молчаливые фигуры случайно встретившихся путников сразу понимают друг о друге кто есть кто...