В театре его острого языка боялись все, даже режиссёры, а вне его – критики и даже вышестоящее начальство. Он был членом худсовета театра, и там за словом в карман не лез... На сцене этот актёр без помощи грима мог моментально изменить образ своего героя. Коллеги утверждали, что когда он играл смерть, его лицо и руки становились неестественно зелёными, и даже сердце билось реже. Критики считали, что от покоряет зрителей своей статью и харизмой, и ставили его на одну доску с «Крёстным отцом» Марлоном...

Новый театральный сезон «Глобус» встретил обновленным. Причем, сразу и не скажешь — радикальное это преображение или косметическое освежение. Исчезли со стен панели из шпона — знак шика брежневских времён, специя одышливого советского модернизма. Вместо грузных люстр «Каскад» под потолок взлетели золоченые астролябии. Лёгкими и воздушными стали перила лестниц. Посветлевший и полегчавший кораблик театра вроде бы не изменился. И изменился зримо — вместо «совмода» он теперь олицетворяет собой модернизм как таковой...