В хирургии атмосфера была накаленной до предела. Две санитарки стояли под дверями палаты с огнетушителями в руках. Из-за закрытой на ключ двери слышался мат и угрозы. — Бить человека по лицу огнетушителем запрещает международная конвенция по защите прав ребенка, — сообщил санитаркам Гарик. — А мы его бить не будем. Мы его пеной остановим, — объяснила одна из санитарок. — Психушку вызывали? — широко открыв дверь ординаторской, спросил Барский. Четыре хирурга с разных сторон тут же напали на санитара...

Лев Моисеевич любил московскую осень. Особенно хмурые и серые осенние дни. Житель столицы в третьем поколении, рождённый и выросший на этих улочках, он обожал наблюдать из окна своей просторной кухни за уличной пожелтевшей промозглостью. На плите в старой турке поспевал свежий кофе с корицей и гвоздикой, как он любил. А на столе лежала рукопись новой статьи. Лев Моисеевич принципиально до сих пор писал от руки. Он свято верил, что только так написанный текст становится "живым", обретает смысл, энергию и даже дыхание...